Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин

конечно, допустить, что все они завалились со временем. Во всяком случае, по мнению геологов, если эти пещеры и существовали, то они могли иметь только искусственное происхождение, так как породы, слагающие гору, не допускают образования больших пустот естественным путем.

Как бы то ни было, но неоспоримо одно: Азов-гора всегда занимала видное место в устном народном творчестве Урала, и это, очевидно, имело свои корни.

В старину через Азов шла тропа в Сибирь. Во времена Грозного этот путь связывал Сибирь с Уфой. По этой тропе двигалась камско-чусовская вольница. Эта же тропа служила для пересылки воевод, снаряжения, воинского пополнения. Несомненно, характерный и видимый издалека профиль Азова был приметным пунктом — «маяком» — на этом историческом пути через завоеванные, но не освоенные еще земли, покрытые дремучими лесами и таившие на каждом шагу много опасностей. Весьма вероятно, что некоторые из удальцов находили временный приют на Азове. Все это порождало новые сказания и легенды о горе. Можно предположить, что первыми смельчаками землепроходцами было принесено и это название — Азов, более характерное для южных земель России, нежели для Урала.

Естественно, что такой тонкий художник, как Бажов, посвятивший всю свою жизнь собиранию народных дум, не мог пройти равнодушно мимо темы Азов-горы. На материале преданий об Азове построен один из самых первых его сказов — «Дорогое имечко». Долгое время Бажов ставил его в «Малахитовой шкатулке» головным. Открывая им книгу, писатель, по-видимому, специально хотел подчеркнуть фольклорные истоки своего творчества, его тесную связь с историей края. Уже позднее для этой цели им было написано предисловие-очерк «У старого рудника», который он включал во все наиболее полные издания своих сочинений.

Бажов говорил:

«Всякая легенда — не случайна. В них народ высказывался. Либо это — его желание, мечты; либо — отзвук каких-то давно прошедших событий; либо — попытка по-своему объяснить недоступные уму тайны природы; а иногда — все вместе. Дело литератора, фольклориста — отыскать это зерно, правильно понять, объяснить его. Обмозговать, словом. Сказки не для одной забавы складывались. В настоящей, нефальсифицированной сказке обязательно есть народная мудрость и скрытый смысл, по-ученому — подтекст».

Помню, как ликовал Павел Петрович, когда на Азове действительно обнаружились интересные находки. Случилось это вскоре после нашей поездки в Полевское.

Поездка наша происходила в июне; в августе, полтора месяца спустя, раздался новый звонок у меня в квартире — Павел Петрович снова приглашал в Полевское.

— Что-то нашли там. Валов звонил. Зовет: приезжайте обязательно… Слышал? — говорил торжествующе. Павел Петрович по телефону. — Нашли ведь! Не зря, стало быть, толковали о старых людях да кладах, зарытых в горе. Не зря! — И немедленно вновь поехал в Полевское, чтобы на месте убедиться в достоверности фактов, сообщения о которых вскоре проникли и в газеты. На сей раз я не смог его сопровождать, о чем после сильно сожалел.

А нашли вот что.

После выхода в свет «Малахитовой шкатулки» интерес к Азов-горе резко повысился. Ее стали часто посещать экскурсии школьников и взрослых, большие группы туристов приезжали издалека, чтобы увидеть эту сказочную гору. Однажды на Азов поднялась компания полевской молодежи — парни и девушки. Перед тем пронесся сильный ураган. Глядь, средь камней, в тени под корнями вывороченной ветром сосны, что-то блеснуло. Заинтересовались. Места вокруг богатые: не золотишко ли? Стали копать и близко у самой поверхности нашли целый «клад». Одна вещица, другая… нет, не самородки, а какие-то странные плоские фигурки, на манер диковинных клювастых птиц, — как потом выяснилось, жертвенные ритуальные изображения эпохи бронзового века. Всего насчитали 36 предметов. Ребята даже потерли их о песочек. Нет, не золото. Видать — медь. Все предметы позеленевшие; хотели их отчистить. «Ну, тут нашелся умный человек, сказал, что зелень не надо оттирать», — удовлетворенно рассказывал потом Павел Петрович, для которого все это было нечто большее, чем археологическое открытие.

Позднее было найдено еще четыре предмета, в том числе обломок копья весом около полутора килограммов. Медь литая. Для прошлых насельцев края все эти изделия, несомненно, являлись даже большим сокровищем, нежели простое золото.

Находки вызвали громадный интерес в научном мире. Все они представляли исключительную ценность и были отправлены в Центральный исторический музей, в Москву.

По заключению археологов, здесь было мансийское стойбище тысячелетней давности, еще до разделения племен на манси и ханты, и, может быть, действительно, начавшаяся междоусобица принудила древних обитателей захоронить свои сокровища.

Так открылась тысячелетняя загадка Азов-горы.

Так самым блистательным образом подтвердилась мысль, которую Бажов всегда выдвигал на первый план: что любая легенда, предание — отзвук каких-либо событий, дошедших до нас в искаженном виде, что в основе подавляющего большинства легенд лежит научно доказуемый, но неизвестный нам исторический факт.

…Жаль покидать Азов. Мысли невольно переносятся к тем временам, когда у подножия этих величественных скалистых вершин пробирались на восток вооруженные караваны. Сколько требовалось мужества и решимости, чтобы идти в глубь неведомых земель!

Спускаемся вниз, снова садимся в машину. Мотор не включен, но автомобиль легко скользит, придерживаясь проложенной на переднем пути колеи. Но… что это? Колея исчезла. Некоторое время шофер рулит наудачу, затем резко тормозит.

— Куда? — спрашивает он проводника.

Тот долго осматривается по сторонам и не очень уверенно указывает направление. Через пять минут уперлись в болото. Взяли правее — болото. Объехали влево — опять болото.

— Вот она, девка Азовка-то, завела да и бросила! — шутит Павел Петрович.

После подъема на Азов он сдержан, молчалив более обычного. Какие новые замыслы рождаются в этой голове с чистым, обрамленным рамкой седых волос, выпуклым лбом, который, задумавшись или припоминая что-либо, Павел Петрович часто потирает рукой?

Поиски дороги продолжаются с тем же успехом. Избрали другое направление — уткнулись в ручеек! Кочки, болотце — машине не пройти. Точно посмеиваясь над людской беспомощностью, нас неотступно сопровождает серьезная трясогузка. Перепархивает перед радиатором машины с ветки на ветку, трясет хвостиком. Может, это девка Азовка обернулась птичкой?

Вдруг… У-у-у-у! — завыл невдалеке гудок.

— На руднике! Вон куда ехать надо, — встрепенулся проводник. Через четверть часа мы въезжаем в Зюзельку. Совсем близехонько и плутали-то!

У маленького домика, на дверях которого значится табличка:

1-й горноспасательный отряд

2-й оперативный пункт при

Зюзельском рудоуправлении

выстроилась шеренга людей в брезентовых комбинезонах. На бойцах-горноспасателях — круглые упругие маски, за спиной блестящие кислородные приборы-респираторы; гофрированная трубка респиратора подведена ко рту для дыхания, на голове — лампочка-фонарик.

Командир отряда — высокий, мужественного вида человек, по национальности татарин — внимательно проверяет исправность снаряжения каждого бойца. Проверка перед тренировочным спуском.

Павел Петрович следит за ними долгим внимательным взглядом: этого не было на старом Зюзельском руднике.

* * *

Зюзелька — самобытнейшее место, и я